Антонио пытался утешить и ободрить ее. Вскоре они уже подъезжали к ближайшей станции, к тому местечку, из которого они ушли вечером, оставив там своих лошадей.

Здесь они вышли из вагонов и поспешили туда, где привязали лошадей. Уже рассветало, когда они добрались до места; Инес и Амаранта закутались в свои рясы, все трое верхом направились в Логроньо.

Скоро услышали они вдали нарастающий шум битвы, и тревога снова вкралась в их сердца, но там была и гордость: ведь Мануэль выполнял высокий долг перед своим отечеством, и там была радость, потому что он вел свои войска против презренного изменника, предавшего Амаранту и обрекшего ее на гибель.

Так продолжали они свой путь, становившийся все опаснее и опаснее по мере приближения к местам, наводненным карлистскими бандами; каждую минуту они могли очутиться в руках кровожадного, ничего не щадящего сброда. Единственное, что внушало им надежду попасть в Пуисерду, безопасно миновав карлистские линии, это бумаги отца Антонио, в которых ему предписывалось присоединиться к генеральному штабу дона Карлоса.

VIII. Арфист

Сара Кондоро после того, как ее посетил Рикардо, тут же начала думать, как ей заполучить награду, назначенную герцогом тому, кто найдет дукечито, и вскоре она нашла решение, которое давало ей возможность достичь заветного желания: приобрести богатую, роскошную обстановку для ее нового заведения.

Одно обстоятельство казалось ей еще не совсем ясным, но в следующую ночь, большую часть которой она провела, не смыкая глаз, ей пришла мысль, безгранично ее обрадовавшая, которой она даже гордилась, потому что в этом случае можно было не бояться разоблачения. Она нашла способ наверняка достичь цели, то есть получить максимально возможное вознаграждение. Восхищенная дукеза решила немедленно отправиться к Рикардо, надела свое шелковое, затканное цветами платье, завернулась в шелковый темно-синий платок и надела старую соломенную шляпу, потом тщательно заперла все двери своего домика и отправилась в гостиницу, где остановился гофмейстер двора герцога Кондоро.

Но там, к своему неудовольствию, узнала, что его нет, тогда она велела передать гофмейстеру, чтобы он посетил ее как можно скорее, так как у нее есть для него очень важные сведения, а сама, продолжая обдумывать свои алчные планы, отправилась домой.

— Он ищет, подслушивает везде, старая лисица, — бормотала она, — но все напрасно! Только от дукезы ты можешь что-нибудь узнать, только с ее помощью чего-то достигнешь, если не пожалеешь денег! Да, дукеза откроет свою тайну, но только тогда, когда ей хорошо заплатят! Лучше тайны не найти, — самодовольно посмеивалась она, поворачивая на улицу, где стоял ее низенький старый домишко.

— Ого! Кто это там перед моей дверью? Что такое? Клянусь всеми святыми, да это прегонеро!

Она ускорила шаг.

— Не стучи, — кричала дукеза издалека, — не стучи, никого нет дома!

Прегонеро обернулся.

— Теперь и сам вижу, что нет, — сказал он.

— Что привело тебя сюда, прегонеро? — спросила Сара Кондоро не очень любезно. — Ты мне и так уж испортил дела своей проклятой кровожадностью и сам себя приведешь когда-нибудь на виселицу, да, да!

— Чем же я виноват, — возразил прегонеро, — когда это сильнее меня? На виселицу, думаешь ты? Пожалуй, да только пока что я сам могу другим предложить виселицу!

— Значит, Тобаль тебя принял? Прегонеро утвердительно кивнул:

— Да, принял! Отопри же, — добавил он, — мне нужно переговорить с тобой!

«Со мной переговорить? Это недурно!» — думала; старуха, входя в дом со своим прежним любовником.

Это была такая парочка, в обществе которой любой чувствовал бы себя не очень хорошо, парочка, представлявшая собой воплощение всех темных тайн большой столицы.

У прегонеро было сегодня особенно отталкивающее выражение. От быстрой ходьбы рубцы на его широком отвратительном лице стали огненно-красными, глаза блуждали. Он сел на один из старых стульев, который подозрительно заскрипел.

— О-о! — запричитала дукеза. — Это чудовище переломает мне все. Ты мог бы сесть поосторожнее, старый дружище!

— Все будет вознаграждено, — бормотал прегонеро себе под нос. Он сегодня был в особенно хорошем расположении духа. Обратившись к дукезе, н громко прибавил: — Садись рядом, Сара, я должен спросить тебя об очень важном деле!

— Это любопытно, — сказала старуха, последовав его приглашению, — в чем же дело?

— Ночью я вспомнил кое о чем, что мне не дает покоя, — начал прегонеро, — и поспешил к тебе сюда, чтобы спросить… Собственно, я вспомнил, что ты тогда дукечито…

Старуха с удивлением посмотрела на бывшего возлюбленного, и лицо ее приняло хищное выражение.

— Что ты тогда… давно уж это было, когда с тобой разошлись… выпроводила дукечито из своего дома, — продолжал прегонеро.

— Ну, что же о дукечито?

— Я об этом думал ночью.

— Что это вдруг?

— Иногда ведь вспоминаешь разные разности из прошлого, так вот я невольно думал о дукечито и что именно вышло из него…

— Что такое ты там толкуешь?

— И я решил спросить тебя, где остался этот несчастный мальчик, которого я как-никак воспитывал?

— Ай-ай? Вдруг жалко стало дукечито, так что ли?

— Ведь он же мне был поручен. Захотелось узнать, где он шатается?

— А! Значит, где он шатается? Это я тебе могу совершенно точно указать — сыночек мой умер!

— Умер! Куда же ты его тогда дела?

— Видно, хочешь к его могиле на поклонение отправиться, а?

— Где же он умер?

— Я верю, что ты бы очень хотел это знать, хитрая бестия, — воскликнула дукеза с саркастическим смехом, — посмотрите на этого тихого молодца! Ты думаешь, я не знаю, откуда взялось твое участие и сожаление, старый дружище? Старый Рикардо, видно, и тебя разыскал, а?

— Разве он был и у тебя?

— Во всяком случае, раньше, чем у тебя! Ты у меня хотел выведать! Хотел сам получить деньги и посмеяться над глупой Сарой? Это была бы злая шутка с твоей стороны!

— Чего же ты сердишься, старая? Разве ты дала бы мне что-нибудь из барыша, а? Раз он и у тебя был, то мы оба имеем равные части в деле, и мне кажется, было бы лучше, если бы мы действовали сообща и поделились барышом. Ты ведь от этого ничего не потеряешь! Пусть платит побольше! Можешь ты хоть раз поспособствовать моей выгоде, не твои ведь деньги! Такой случай, могу тебя уверить, представляется только раз в жизни!

— В этом ты совершенно прав! Не часто предлагают продать тайну какого-то дукечито.

— Будем себе на уме, Сара! Рикардо предлагает двадцать пять тысяч; разделим деньги пополам и откроем ему нашу тайну, — доверчиво сказал прегонеро.

— Нашу тайну? — спросила дукеза, вытаращив глаза. — Разве у тебя тоже есть тайна?

— Мы вытянем из него пятьдесят тысяч дуро, и ты, вероятно, не откажешь мне в половине?

— А ты хитер! — воскликнула старуха.

— Ты говоришь, что дукечито умер, — продолжал прегонеро. — За свидетельство о смерти он так много дать не захочет, а если ему вместо мертвого доставить живого дукечито? Что тогда? Он с радостью заплатит вдвое, могу тебя уверить! И если мы оба будем говорить одно и то же, то он скорее поверит, чем одному из нас! Ты должна согласиться на дележ, иначе я сам приведу ему дукечито, тогда он отнесется с недоверием и не поверит никому!

Старая Сара Кондоро надолго задумалась, наконец она медленно заговорила:

— Пусть будет так, пусть и тебе что-нибудь достанется. Сделаем дело сообща. Я тоже думала доставить ему дукечито, ха-ха-ха, славная будет шутка, могу тебя уверить! Настоящий наследник умер, почему же деньги должны достаться отдаленным родственникам герцога? Лучше осчастливим бедняка, подставим поддельного вместо настоящего дукечито!

— Верно, — согласился прегонеро, — верно! Это можно сделать, если мы будем действовать сообща!

— Мне ночью вспомнился один, который отлично пригодился бы для этой роли! Он немного моложе настоящего дукечито, в метрические книги не внесен, о его прошлом и его имени не знают ничего, кроме того, что я его родила и я его мать.